Мой любимый Sputnik - Страница 42

— Я тут много всего передумала и решила, что поеду в Афины прямо сегодня, не откладывая в долгий ящик, — сказала Мюу, очищая апельсин. — Что можно сделать по телефону? Ничего. Пустая трата времени. Думаю, если прийти в консульство и пообщаться с ними напрямую, толку будет больше. Может, потом, после нашего разговора кто-нибудь согласится поехать со мной сюда, или же я дождусь в Афинах родителей Сумирэ и вернусь уже с ними. В любом случае мне бы хотелось, чтобы вы это время оставались здесь, если это, конечно, для вас удобно. Вдруг с какой-нибудь информацией явится полиция, или же Сумирэ, наконец, вернется сама: ведь и это возможно. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

— Ну конечно, — ответил я.

— Сейчас хочу сходить в полицейский участок и узнать, как у них там с розыском, потом закажу себе в порту лодку, чтобы меня отвезли на Родос. Думаю, мне понадобится какое-то время — дня два-три — обернуться туда и обратно, так что в Афинах я сниму номер в гостинице. — Я кивнул. Мюу закончила чистить апельсин и тщательно протерла салфеткой лезвие ножа. — Кстати, вы встречались когда-нибудь с родителями Сумирэ?

— Нет, никогда, — сказал я.

Из груди Мюу вырвался глубокий вздох — будто ветер подул где-то на краю света.

— Да-а… Совершенно не представляю, как им все это объяснять.

Я хорошо понимал ее растерянность. Как можно объяснить необъяснимое?

Я пошел провожать Мюу до порта. У нее с собой был небольшой чемоданчик со сменой одежды, на ногах — кожаные туфли на каблуках и сумочка “Мила Шён” через плечо. Мы зашли в участок и поговорили с полицейскими. По нашей с Мюу версии, я оказался ее родственником, который совершенно случайно путешествовал где-то рядом. У полицейских по-прежнему не было ни единой зацепки. Но с ясными лицами они заверили нас:

— Все нормально. Что вы так переживаете? Не стоит. Посмотрите вокруг. Это мирный остров. Конечно, преступления и у нас случаются, нельзя сказать, что их вообще нет. Всякие любовные скандалы, или напьется кто, а случается, и на почве политики сойдутся. В конце концов, мы же с людьми работаем — понятное дело, да в мире всюду, где б вы ни были, все то же самое. Но у нас все, что творится здесь на острове, — только между своими, местными. За последние пятнадцать лет ни разу не было, чтоб иностранец стал жертвой какого-нибудь серьезного преступления.

То, что они говорили, было действительно похоже на правду. Но вот по поводу Сумирэ они терялись в догадках.

— Есть у нас одно место, на севере острова, там — огромная известняковая пещера. Если она туда забрела, обратно ей точно не выбраться. Там внутри запутанный лабиринт, сталактиты. Но это место очень, очень далеко отсюда. Чтобы ваша девушка дошла туда пешком — нет, нереально.

— А может, она утонула? — поинтересовался я. Полицейские закачали головами.

— Здесь нигде нет сильного течения. К тому же всю последнюю неделю погода стояла неплохая, и море, в общем-то, спокойное. Каждый день на лов выходит много рыбаков, так что если бы девушка утонула, кто-нибудь точно обнаружил ее тело.

— А как насчет колодцев? — спросил я. — Что если она гуляла и провалилась в какой-нибудь глубокий колодец? Как вам кажется?

Полицейский покачал головой.

— У нас на острове никто не роет колодцев. Ни к чему: здесь полно источников, есть несколько ключей, которые не высыхают. Кроме того, под слоем почвы — твердое скальное основание, так что бурить скважину — гиблое дело.

Когда мы вышли из участка, я сказал Мюу, что хотел бы, если получится, еще утром прогуляться до пляжа, на который они каждый день ходили с Сумирэ — тот, что за горой. Она купила в киоске простую карту острова и пометила нужную дорогу.

— В одну сторону минут сорок пять, — предупредила Мюу, — так что крепкие ботинки не помешают.

Потом она отправилась в порт и на французском пополам с английским быстро договорилась о цене с одним лодочником, у которого имелась небольшая лодка-такси.

— Что угодно, только бы все хорошо закончилось, — сказала мне Мюу на прощание. Но глаза ее говорили совсем иное. Она отлично знала, что так просто ничего не бывает. И я тоже это знал. Заурчал мотор, и Мюу, левой рукой придерживая свою шапочку, помахала мне правой. Когда ее лодка вышла из гавани, на меня навалилось такое чувство, будто из тела выдернули несколько мелких деталей. Какое-то время я бесцельно бродил в окрестностях порта, в сувенирной лавке купил себе темные очки. Затем, карабкаясь вверх по крутым ступенькам, двинулся в обратный путь.

Солнце поднималось все выше, и воздух накалялся. Становилось нестерпимо жарко. Я накинул хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами, надел очки, на ноги — кроссовки и отправился на пляж по узкой и крутой горной тропе. Моя ошибка, что я не прихватил себе что-нибудь на голову, но, когда я начал об этом сожалеть, возвращаться, конечно же, было уже поздно. Дорога шла в гору, и через некоторое время захотелось пить. Я остановился, сделал глоток воды, намазал лицо и руки маслом от солнца, которое дала мне Мюу. Тропа была совершенно белой от сухой пыли, при каждом сильном порыве ветра она, как мука, поднималась и кружилась в воздухе. Время от времени на дороге мне попадались крестьяне, ведшие за собой ослов. “Кали ме-е-е-ра!”<Кали мера! (греч.) — Добрый день! > — громко приветствовали они меня. Я отвечал той же фразой, подозревая, что так правильно.

Горы были густо покрыты низкими корявыми деревцами. Козы и овцы с сердитыми мордами бродили по скалистым склонам. На шеях глухо позвякивали колокольчики. Пасли домашних животных в основном маленькие дети или старики. Когда я проходил мимо, они украдкой бросали на меня быстрые взгляды и, словно посылая некий знак, слегка махали рукой. Я тоже приветствовал их, поднимая в ответ руку. Если Сумирэ где-то и скитается в одиночестве, то уж точно не здесь. Тут негде спрятаться, кто-нибудь непременно ее бы заметил.